Раттификация (Гамельн)

[fryusha]

Нострадамус накаркал – и это случилось.
Это было давно. Или будет давно.
И упала на город Господня немилость.
Стало кровью вино, стало утром темно.
По ночам – сквозь ворота, подземной трубою – 
Оглянись! за спиною! –
без всяческих виз
Приходили ватагой, слепою толпою –
Не гуляй по ночам! –
представители крыс.
И напрасно терьеров водили отрядом
И приманку-отраву сажали на крюк –
Крысы рядом и сами побрызгали ядом,
И заснул человеком, а утром – пасюк!

Пацаны!
Это были реальные крысы!
Они ели котов и кусали собак,
Пожирали запасы и мяса, и риса,
И за столик сбегались в элитный кабак.
Там, где норочьи шубы – крысиные норки,
Там, где музыка прежде – грызня или писк.
Не раскатывай губы на прежние корки: 
Все надежды наесться – отчаянный риск. 
И пошли по каналам канальями крысы, 
И уже на людей перешло колдовство: 
И крысятничал в мэрии сам бургомистр, 
И крысятничал в думе соратник его. 
Если были в те поры обычные воры – 
То спасенье нашли в закоулках земли: 
От беды общаки уводили в оффшоры, 
И мозги утекали – докуда могли. 
Крысы наших коней тормозили в дороге – 
Не откупишься, как ни кричи «Караул!». 
И звонарь колокольни трезвонил в тревоге, 
Абы ангел-хранитель в глазок заглянул. 
Ангел выйдет с пивком поутру на балконе, 
Поглядит на дорогу, а там, пацаны, 
Поспешают уверенно крысы в законе – 
Грызуны, грызуны, грызуны, грызуны!.. 

Хипарём ли в хитоне или как назови это чудо – 
Лапсердак, секонд хенд или просто отстой – 
То не важно, он просто пришёл ниоткуда, 
Ни такой, ни сякой, вообще – никакой. 
Вот он грязной рукой достаёт свою дудку, 
Обмусолил мундштук и поправил кепарь. 
Красота – он для крысы сыграет побудку. 
Крысота – он волшебный крысиный хипарь. 

(Погляди на морщины у рта, 
этот глаз алкогольного цвета – 
ядовита мечта, 
и особенно эта, 
потому что за нас 
не сыграет никто ни черта!) 

Волшебной флейты дивное волненье, 
Линейный стан, свернувшийся в рожок, 
И тем не менее, возникает мненье, 
Что хорошо пройтись на бережок. 
От городов, пропахших этой серой, 
Где наши морды – чистый макияж, 
Уже готов, собрат мой очень серый, 
Уйти с тобой на одинокий пляж. 
Где мы с тобой без всякого резона, 
Где мы с тобой – не флейта, а гобой – 
Где мы с тобой – и соло саксофона – 
Где мы совсем не вечны под луной… 

Оставляю город, в котором 
Под заборами хруп костей. 
Оставляю всё мародёрам — 
Только дай увести детей! 
Кто уходит — уже отважен, 
Он хоть маленький — да иной, 
Не сосавший ещё из скважин 
Устоявшийся чёрный гной. 
Оглянувшись с холмов на город, 
На туманное далеко, 
Я скажу ему: очень скоро 
Будет трудно. Зато легко.