На чёрных прутиках осталая листва
На цыпочках цепляется за жизни -
Ей мнится - укоризною отчизне
Есть райские для флоры острова.
Там жизнь - халва, и зелен виноград,
Там у дриад сатиры в каждой роще.
Сатир живёт без деревянной тёщи,
А кто попроще - и другому рад.
Там жизнь полна зелёного вина:
Там просто воздух сам собою пьяный,
И, добавляя вкус солёно-пряный,
Вьёт кружева бегущая волна.
Не долететь до острова отсель
Наивному летальному изгою!
И оставляя рощицу нагою,
Закончилась цветная карусель.
Уже опала и пожухла медь -
Леса несут налоги на дороги.
Листы сгребая на матрас в берлоги,
Медведь в России толще, чем медведь.
На цыпочках цепляется за жизни -
Ей мнится - укоризною отчизне
Есть райские для флоры острова.
Там жизнь - халва, и зелен виноград,
Там у дриад сатиры в каждой роще.
Сатир живёт без деревянной тёщи,
А кто попроще - и другому рад.
Там жизнь полна зелёного вина:
Там просто воздух сам собою пьяный,
И, добавляя вкус солёно-пряный,
Вьёт кружева бегущая волна.
Не долететь до острова отсель
Наивному летальному изгою!
И оставляя рощицу нагою,
Закончилась цветная карусель.
Уже опала и пожухла медь -
Леса несут налоги на дороги.
Листы сгребая на матрас в берлоги,
Медведь в России толще, чем медведь.