Несвязанные истории

В 1974 году на Севан мы приехали уже ночью и, чтоб никого не беспокоить, поставили свою палатку у пустого причала, наивно полагая, что здесь будет пусто и тихо. Всю ночь нас будили светом фар и урчаньем моторов: браконьеры перегружали рыбу из своих катеров в машины. Не помню цен в рублях, но цена штрафа за севанскую форель и стоимость севанской форели на чёрном рынке были вполне сопоставимы. А на хорошем армянском застолье – свадьбе, юбилее и т.п. – именно севанская форель, а не какая-нибудь речная, была главной фишкой. В ночь перед нашим приездом браконьеры утопили катер рыбоохраны (он там всего один): пустой, без людей, просто проломили борт. А через день после нашего приезда мы отправились на маленьком судне Севанской биологической станции отбирать пробы. И в одном месте зацепили якорем и приподняли браконьерские сети. Мы обрадовались: вынем сети и вполне законно (конфискат!) поедим рыбки! Но капитан вгляделся в ближний берег и сказал: - Это сети братьев Таких-то. У них даже пулемёты есть. – И мы осторожно опустили сети обратно. Время от времени начальников рыбоохраны меняли. Признак для смены был один: начальника меняли, когда он покупал себе автомобиль «Волгу». Ни его начальство, ни ОБХСС даже не допытывались, откуда у него взялись деньги на машину. Да, наверное, у многих были заготовлены какие-нибудь отмазки. Нет, просто меняли – и всё. Была в этом какая-то высшая справедливость: обогатился сам – дай обогатиться другому.

В начале 50-х, когда мы жили в Чимкенте, мой отец закорешился с Киреем Ибраевым – человеком глубоко порядочным и партийцем. Вот райком партии и дал Ибраеву партийное задание: направил его в председатели колхоза. Потому что остальные мужчины этого колхоза уже последовательно успели все побывать в председателях. И их поочерёдно снимали с этого поста за кражи и растраты. (Зарплат в те времена в колхозах не было, но были инвентарь, семена, урожай – многое, что можно было продать или обменять.) Ибраев сколько-то ночей вообще не спал, потому что по ночам охранял с ружьём склад от бывших председателей колхоза. Пошёл в райком: снимите меня с задания, не могу! Тогда, говорят, партбилет на стол – исключим из партии. А он – сознательный. Отправился обратно в колхоз. А ещё через несколько суток недосыпа повесился, оставив вдову Фаину с малолетним ребёнком.

Это всё несвязанные истории. Мне просто почему-то вспомнились. Особенно – когда речь зашла о практике назначать снятых министров послами. Это правильное решение: поминистрил сам – дай поминистрить другому. Опять же, за границей тратить сбережения – веселее. Но вот что мне интересно: а когда генералов снимают – то куда их после этого на работу устраивают?

(no subject)

Из городского заточенья,
Где все объелись белены,
Бежать в моё околоземье –
Края непуганой луны,
Где леший просит христаради,
Где время валит валуны,
Где голыши по водной глади
Бьют поминальные блины.
Бежать из городского ада
Туда за мкадово кольцо,
Где на ветвях сидит наяда
И созерцает озерцо.
И там, к стволу припав щекою,
У бога попросить покою.