Подписи к картинкам

[fryusha]

В сообществе f_ars продолжается сочинение подписей к известным картинам. Последней была картина Дёрштлинга (Emil Doerstling) ''Preußisches Liebesglück''
http://community.livejournal.com/f_ars/26622.html
Мой вклад в подписи к ней:
1)
ПОЖАРНЫЙ СЛУЧАЙ
Был лейтенант всегда в ударе
И не страшился трудных дел.
Спасая деву на пожаре,
Он повсеместно обгорел.

Она, забыв закон приличий,
К нему спешила в лазарет
И в тихой спаленке девичьей
Повесила его портрет.

Они венчались в Бранденбурге
И вместе проведут года.
Хоть и пришили бы хирурги
Не то, не так и не туда.

2)
О КОРОЛЕ ФРИДРИХЕ И ВЕДЬМЕ

Это было в те стародавние времена, за которые соседский Пауль вчера получил на уроке истории двойку.

В столице любезного нашего отечества, Пруссии, жил когда‑то Его Величество король Фридрих со своими министрами. Весь день он сидел у окна и смотрел на парады. Он и новые сражения брался организовывать – только бы кто согласился с ним повоевать. Однако обнаружилось, что ежели посылать солдат на войну, то для парадов их остаётся до обидного мало. И пришло в голову королю и, как следствие, в головы его министров, что надобно просто запасти солдат и офицеров побольше.

А солдаты у Его Величества были не простые, а самые что ни на есть отборные, какие только на свете бывают. Ростом – целый фаден, усы – настоящие прусские с загнутыми кверху концами, шпоры звенят, палаши блестят, а ещё каждый гвардеец мог помочиться без помощи рук не забрызгав ботфорты, а ведь это тоже не так уж мало.

И вот были объявлены новые перекрутизации, а на всех придорожных кабаках были наклеены объявления с картинками для трудночитающих – и ряды гвардейцев стали пополняться. А заодно в нашей славной Пруссии увеличились пошив аммуниции, изготовление медных пуговиц, а уж про порох и ядра и говорить нечего. Налоги в казну потекли рекой, министры ходили, задрав подбородки, и всё было бы хорошо, если бы не одно. Наш любимый король Фридрих загрустил, перестал наведываться на свою придворцовую полевую кухня отведать солдатский кулеш и даже местами похудел. Все министры озабоченно покачивали головами, говорили «Ай-яй-яй!» и «Ц-ц-ц!» и глубокомысленно прикладывали пальцы к носу, но никак не могли понять: что же так сильно тревожит Его Величество.

А надобно сказать, что на окраине города жила старуха самой предосудительной наружности: с маленькими красными глазками, острым, сморщенным от старости личиком и длинным‑предлинным носом, который спускался до самого подбородка. Старуха опиралась на костыль, и удивительно было, что она вообще ещё может ходить. А уж про её редкие, похожие на пух, волосы, из под которых просвечивали коричневатые пятна, и вообще говорить не пристало. Слава святому Адальберту, покровителю Пруссии, что она хотя бы старалась прикрываться чепцом от случайных взглядов.

И вот однажды тёмной-претёмной ночью, когда все министры спали, а часовые блюли свой долг под проливным дождём, король Фридрих надел чёрную королевскую полумаску, завернулся в свой чёрный полупоходный королевский плащ и тихонько пробрался к дому старухи. Хозяйка ещё не спала: из-за ставен пробивался свет свечи и слышно было, как она разговаривает со своим чёрным котом на самом взаправдашнем прусском языке, как будто кот – не кот, а некто, не к ночи будь помянут, понимающий человечий язык: - Ик ха гесахт: дет  ис я  них йеферлих!..

Но наш король был неробкого десятка, он три раза стукнул кулаком в дверь, и хозяйка, одетая в гладкий белый шлафрок, тотчас отворила ему. Она как будто совсем не удивилась, а только сделала книксен, насколько ей позволяла её немощь, и сказала: - Добро пожаловать, Ваше Августейшее Величество!

Король привык к роскоши своего дворца, поэтому не удивился внутреннему убранству хижины. А удивляться было чему: потолки и стены в доме были гладкие и цельные, кресла, стулья и столы — из черного искусственного дерева, а пол был стеклянный и до того гладкий, что можно поскользнуться. Старуха приложила к губам маленький свисток и как‑то по-особенному свистнула — так, что свисток затрещал на весь дом. И сейчас же по лестнице быстро сбежали вниз заморские свинки и белые мыши, сняли с короля мокрые сапоги и плащ и почтительно усадили Его Величество за стол.

- Присядь тут, государь, - сказала старуха очень ласково, усаживая короля в угол дивана и ставя пред ним стол таким образом, чтобы он не смог оттуда сразу выскочить.

- Послушай, недобрая женщина, - сказал король Фридрих, раскуривая трубку от свечки, - я знаю, что ты – ведьма и колдунья. Но я всегда был добр к тебе: не сжёг и даже ни разу не выгнал из моей славной и любезной сердцу Пруссии. Окажи мне услугу – и я по-королевски отблагодарю тебя.

- Всё есть в моей славной и любезной сердцу Пруссии, - сказал король Фридрих. -  Сады цветут, птицы поют, жнецы собирают богатый урожай, пехотинцы маршируют, рейтары скачут, а офицерские жёны командуют мужьям «Упал – отжался!». Всё есть у меня. И знаю я, что армия моя – наипервейшая в мире и его окрестностях. Радоваться должно моё сердце. Но есть одно, что меня огорчает, без чего счастье моё – неполное.

- Хм, - сказала колдунья, потому что она была очень хитрой женщиной. А король продолжил:

- У каждой приличной державы и у каждого великого воителя в истории был офицер из афроафриканцев. У Венецианской республики – Отелло, у российского императора Петера – Аннибал, у Александра Македонского – Буцефал, ошибочно обозванный Аристотелем жеребцом, боящимся своей чёрной тени, даже у предводителя варваров Аттиллы – и то был афроафриканский полковник Бармалей. И только обо мне будут писать в школьных учебниках писаки, что все мои офицеры были рыжими пруссаками после юнкерского училища!

- Чего же ты хочешь, о государь? – удивилась богопротивная старуха. – Разве я могу отправиться в Африку и привезти тебе подходящего юношу ростом в целый фаден, тёмнокожего с настоящими прусскими усами и чтобы он мог помочиться без помощи рук не забрызгав ботфорты?

- Ах, - горестно вздохнул Его Величество, - я уже снаряжал туда купцов, да народ пошёл нынче мелок, плюгав и подвержен недоеданию и местным болезням вроде слоновьей «бери-бери» и таким, какие без омерзения истинный христианин и обозвать не может. Нет, старуха, я знаю, что ты опытная ведьма. Наколдуй мне подходящего афроафриканца из своих заморских свинок или белых мышей!

Долго думала колдунья. Так долго, что даже сама стала слегка всхрапывать. И наконец сказала:

- Ну, что ж, коль ты так хочешь, господин мой, то я всё сделаю по-твоему. Но есть некоторые условия, которые даже я превзойти не могу. Во-первых, не могу я тебе сделать афроафриканца из заморских свинок, потому что африанец хоть и чёрен, а тоже из сыновей Адамовых. Потому отдай мне на переделку самого красивого твоего молодого рейтара – лейтенанта барона Августа Альбрехта Сабака де Эль-Шера.

- Нет базара, - сказал король Фридрих, разгибая свой монарший палец для отсчёта. – Это раз.

- Во-вторых, мне понадобится куча расходных материалов, реактивы, реагенты, например, антибиотические средства, стволовые клетки плаценты, активные кожные гормоны, центры отложений меланина, трансвертаза...

- Ага, - сказал король, разгибая второй палец. Он тоже был не хухры-мухры и хоть не учился в Саламанке, но когда-то посещал вольнослушателем курсы шагистики в Сорбонне и мог даже изъясняться по-саксонски. – Ага, - сказал он, - снадобья для зелья: мешок покрытых слизью жаб и три горсти плесени, дюжину свежих выкидышей, давленные угри шестнадцатилетних девственниц и родинки «чёртовы метки» у местных бабок. Ну, и всё такое прочее. Подойдёшь завтра со списком к моему королевскому интенданту. Это два.

- А в-третьих, - сказала колдунья и призадумалась с мечтательным выражением в своих маленьких глазках, - вознаграждение.  

- Щедрое, - сразу сказал король Фридрих, пристукнув своим огромным кулаком по столу. – Весьма. Но должен наперёд тебя предупредить, ведьма, что я – монарх принципиальный и наихристианейший, поэтому нарушения десяти заповедей и потакания семи грехам заведомо исключаются.

На том и порешили. Колдунья сразу заковыляла раздувать под тиглями угли и раскладывать по стеклянным баночкам фигли и мигли, а король Фридрих пошёл в свой дворец на Фридрихплац, благо он не боялся часовых: он знал все пароли наизусть.

С этой поры король каждый день утром и вечером посылал вестовых к колдунье: узнать, как идут дела. Но все они неизменно возвращались с одним и тем же ответом: - Госпожа Вильгельмина просила передать, что быстро только дрозофилы родятся. (А дрозофилы – это такие вредные мушки, которых ведьмы насылают, чтобы сидр скисал.)

Но вот, наконец, через две недели, как раз в канун дня святого Мартина, церемониймейстер торжественно объявил: - Лейтенант барон Август Альбрехт Сабака де Эль-Шера с невестой на приём к Его Величеству! – Двери отворились, и в зал вошла молодая пара да такая расчудесная, что король Фридрих прямо запрыгал на троне. Лейтенант стал самым настоящим афроафриканцем ростом в фаден - и таким симпатичным, что даже пуговицы и пряжки сияли и пучились от счастья быть на его мундире. А невеста была хорошенькая-прехорошенькая, с дивными прусскими рыжими волосами, голубоглазая и такая пухленькая, что Его Величество даже соизволил незаметно ткнуть в неё пальцем для проверки – настоящая ли.

– Дети мои, - сказал король Фридрих лейтенанту барону Сабака де Эль-Шера и его невесте, - я благословляю вас на брак и надеюсь, что вы ещё родите на радость нашей славной Пруссии ещё много маленьких рейтарчиков крембрюлёвых расцветок.

Молодая пара поблагодарила Его Августейшее Величество, поклонилась, а лейтенант вручил королю свиток, который он держал в левой руке. 

- Что это? – спросил король, разворачивая свиток.

- Просьба о вознаграждении от госпожи Вильгельмины, - отрапортовал лейтенант, щёлкнув каблуками так, что в люстре зазвенел хрусталь.

Король Фридрих прочёл свиток и заорал на хорошем прусском языке нечто такое, что я вам здесь не расскажу, а церемониймейстер предпочёл не услышать. – Да что ж она думает, карга такая! ... ... ...! ... ... ...! ... .... ...! Да, - сказал король, постепенно успокаиваясь, - формально она права и не нарушает нашего соглашения и христианских традиций. Но знаешь ли ты, Август-Альбрехтхен, что эта ведьма Вильгельмина хочет сочетаться с тобой законным браком!?!

- Так точно, знаю, - с поклоном ответил рейтар и  снова щёлкнул каблуками, так что от шпор искры полетели, - и всегда готов, Ваше Величество!

О разных подвигах слышал Его Величество король Прусский Фридрих, и даже сам совершал разные геройства и безумства в пылу битвы, но ни о чём подобном не слыхивал. Он бы согласился на брак молодого чернокожего барона со старушенцией ради спасения своего Королевского Слова – да уж больно ему было жалко ещё нерождённых мленких рейтарчиков крембрюлёвого цвета! Неизвестно, что собирался ответить король, но в этот момент молодая пухленькая красотка прильнула к своему лейтенанту и томно сказала Его Величеству: - Ну да, господин мой, ты же мне обещал щедрое вознаграждение – и мой кот был тому свидетелем.

Вот и вся история о прусской любви. Потому что от любви все мужчины могут стать африканскими дикарями – даже если они рыжие пруссаки, - а все женщины – ведьмами или красавицами. Только пусть соседский Пауль не рассказывает этого в школе учителю.